Погоня через миры - Страница 5

Он открыл его, глянул на меня, сличая оригинал с фотографией. Затем вынул вкладыш, прочитал имена детей.

– А это, надо полагать, Йонатан и Ицхак? – кивнул он на мальчишек, тихонько хихикающих на заднем сидении.

– Да, – ответила я. Потом вдруг всполошилась: – А что? Разве нельзя?

– А вот это мы посмотрим, – вдруг сказал он, и у меня сжалось сердце. – Вообще-то документ у вас иностранный.

Я запаниковала. А что же, интересно, он хотел от меня получить? Израильский заграничный паспорт? У нас и не было такого, за ненадобностью. Неужели нас затормозят у самой цели?

Я не была к этому готова. Да и вообще, я не помнила, чтобы здесь прежде была какая-то граница или блокпост.

Пограничник выжидающе смотрел на меня. Я молчала.

Потом я внезапно поняла, что здесь что-то не так. Не могут в этом месте действовать законы того мира, из которого мы прибыли.

И еще я поняла, что обязательно попаду в Город. Вот прямо сейчас и попаду, только миную двух идиотов, неизвестно кем здесь поставленных.

Я перевела ногу с педали тормоза на газ и спокойно попросила:

– Будьте добры, верните мне мое удостоверение личности и откройте шлагбаум.

Он попятился.

– Вы что нас, за клоунов принимаете?

– Ну, может, и не за клоунов, но уж точно за артистов. Потому что никакого погранпоста на подъезде к Шаанану нет и быть не может.

Я протянула руку, и он автоматическим жестом отдал мне синюю книжечку.

Шлагбаум все еще преграждал мне путь. Я нетерпеливо посигналила, из будки высунулся напарник стража, с которым я беседовала. Он удивленно глянул на своего товарища, который неуверенно улыбался и пожимал плечами, точно как клоун.

Я еще раз нажала на гудок. Человек в будке торопливо проворчал:

– Сейчас, сейчас, никакого терпения нет!

И выпустил меня на свободу.

Я спокойно уложила удостоверение личности в бумажник, а бумажник в сумку. И только после этого тронулась с места.

Через несколько секунд я затормозила и переключилась на реверс. Вернувшись задним ходом к будке, мы как раз смогли пронаблюдать, как «пограничники» снимали и складывали палку шлагбаума. Контрольно-пропускной пункт выполнил свою миссию и больше был не нужен.

– Вы дорогу хотите узнать? – заискивающе спросил меня тот, кто сидел в будке. – Здесь всего одна дорога, вы никак не заблудитесь. Поезжайте спокойно.

– Здесь не только дорога одна, но и автомобилей всего два, верно? – спросила я язвительно.

Человек, проверявший у меня документы, молча кивнул. Он больше не улыбался.

Это хорошо, ребята шли на контакт. Можно попытаться выяснить еще кое-что.

– Почему вы его пропустили? – спросила я.

– У него были в порядке документы, – тихо и серьезно ответил «пограничник».

– Какие документы? Удостоверение личности, как у меня?

– Ну, оно у него не совсем как у вас.

– Догадываюсь. – Я старалась, чтобы мой голос не звучал ехидно. Они меня больше не интересовали, я уже догадалась об их роли. Я просто хотела знать правила игры.

– У нас не было никакого повода его не пропускать.

– Послушайте, – сказала я. – Он преследует меня еще с развилки, оттуда, из Бейт-Дагана. Из Израиля. Даже там у нас, на пропускном пункте, на въезде с «территорий», его бы как минимум затормозили и проверили. А то и вовсе не пустили бы, если бы был объявлен режим закрытия «территорий».

– Вы его боитесь? – спросил он с любопытством. Любопытство было искренним.

– Я его не боюсь. Вернее, я могу продолжать жить даже с учетом факта его существования, – я чувствовала, что во мне закипает злость, объектом которой никоим образом не являлся тот, кто стоял рядом с моей машиной, или его товарищ, который уже приступил к тому времени к демонтажу пограничной будки, ничуть не стесняясь нашим присутствием. – Я его не боюсь, но он мне мешает. Очень.

– Но у нас не было ни единой причины его не пропускать, – опять возразил «пограничник».

– Да вы хотя бы проверили, что у него в багажнике?! – вскипела я. Дети посмотрели на меня испугано. – Он же все взорвет! Или вас тут поставили только для того, чтобы мне дурацкие вопросы задавать?

– Я не мог пропустить вас и не пропустить его, – сказал он. – Вы сами должны с ним разобраться.

Ну вот, мы и поговорили прямым текстом, подумала я.

* * *

Дорога, – естественно, совершенно пустынная, – через короткое время вывела нас на открытую местность. Мы проехали через поселок, состоящий из красивых белых двух-трехэтажных вилл. Одна сторона улицы, по которой лежал наш путь, примыкала к лесу, так, что сады, окружавшие дома, переходили прямо в лесную опушку.

У меня в мозгу замелькали смутные воспоминания о счастье, связанном с таким вот садом, соединенным с вековым лесом, о долгой и радостной жизни в ладу с собой и с любимыми людьми.

Память эта уходила в какие-то сонные дебри. Так же точно пытаешься вспомнить, где и с кем беседовала твоя душа нынешней ночью, пока тело покоилось в постели. Пытаешься – и ничего не получается. Только помнишь, что там было хорошо и уютно.

– Мама, – подал голос Йони. – А мы… мы все еще в Израиле?

Что я могла ответить? Конечно же, правду.

– Нет, Йоничка. Мы уже не в Израиле.

– Мы за границей, да? Поэтому у нас проверяли документы?

Подумав, я решила, что в данном случае правдой будет утвердительный ответ. Они не удивились, потому что еще не были по-настоящему за границей, и не знали, что почти любой путь из нашей страны за ее пределы проходит через аэропорт Бен-Гурион.

Городская стена появилась на горизонте внезапно, хотя я уже некоторое время вглядывалась вдаль, чтобы не пропустить тот миг, когда она возникнет на холме.